Ниже, публикуется полная версия его интервью изданию eNews:
Об оккупации, освобождении и смертном грехе Пакта…
- Марк Евгеньевич, давайте начнем с исторических вопросов. Вам они вероятно много ближе и понятнее, чем некоторым иным политикам. Напомню: в конце августа в Молдове разгорелся известный политический спор между лидерами правящей коалиции. Разгорелся он, как известно, и по поводу Пакта Молотова-Риббентропа 23 августа 1939 года, и по поводу 24 августа 1944 года, когда территория Молдовы была освобождена от фашизма. Опять зазвучали известные штампы про оккупацию, ту или иную. Вы один из немногих, кто тогда промолчал. Почему?
- Все просто. Во-первых, это был не спор. А весьма неуместный скандал. Во-вторых, скандал затеян был не историками. Зачем же, как говорится, умножать скорбь?
К тому же, было интересным посмотреть, чем это на практике все завершится, кроме постов в фейсбуке. Как и предполагалось – ничем это не завершилось. Громкий хлопок. И все!
- Ну, а сейчас готовы ли вы дать свой комментарий?
- Готов. Хотя и буду весьма предсказуем в некоторых своих выводах.
Меня вообще последнее время смущает то, с какой легкостью все эти наши политические деятели объявляют различные юбилейные даты и торжества. Профессиональных историков в стране практически не осталось, а они все отыскивают и находят разнообразные поводы для веселья или траура.
Помните, какую бурную деятельность развил Додон, отмечая 100-летие Сфатул Цэрий и Молдавской Демократической Республики? Допускаю, что ему и его окружению лично импонируют такие персонажи, как Пантелеймон Ерхан или Ион Инкулец. Посодействовал бы тогда проведению интересной международной научной конференции, посвященной этой теме. Так нет же, Додон не просто провозгласил государственный праздник - 100-летие Молдавской Демократической Республики. Он в своем декрете указал на преемственность между той республикой и современной Республикой Молдовой. Хотя та республика отличилась преимущественно только тем, что провозгласила свое объединение с Румынией.
Как мы помним, столетие этого решения Молдавской Демократической Республики, как добровольного, эпохального и исторического отмечали уже не в Кишиневе, а в Парламенте Румынии. В 2018 году, 27 марта. Вот так, один указ – и ты восславил тех, кто добивался своей государственности только для того, чтобы ее сдать.
С пактом Молотова-Риббентропа история вполне себе схожая. Пакт – бесспорно позорная история. Кажется, по этому поводу в академической среде особых споров никто не ведет. В политической сфере консенсус менее очевиден. Тем не менее, в 1989 году Пакт был осужден Верховным Советом СССР, а в 2009 году Пакт был осужден Президентом России Владимиром Путиным. Проблема состоит в том, что нынешняя политическая конъюнктура толкает некоторых - преимущественно политиков правоконсервативного толка - на изображение Пакта, как некоего эксклюзивного зла. Причем, эксклюзивного для советско-русской стороны.
Так не честно! Мы все знаем, что конец 30-х годов - было временем, когда в Европе большинство международных решений принималось с нулевой моральной отметкой. За год до Пакта случилось позорище Мюнхенской сделки. Были подписаны договоры о ненападении между Германией и Англией, Германией и Францией. Цена вопроса – ликвидация Чехословакии и надежда либерально-демократического Запада на то, что гитлеровская агрессия устремится на восток.
Мне кажется, нормальный человек никогда не объяснит, чем совместный раздел Германией и Польшей территории тогдашней Чехословакии был лучше последующего совместного раздела Германией и СССР территории Польши? Ничем особым обе мерзости не отличаются. И в Мюнхенском соглашении, и в Пакте сильные сговариваются против слабых, плюют на двусторонние договоры со слабыми и, в конечном счете, пожирают их, руководствуясь некоей глобальной прагматикой.
Конечно, смертный грех Франции, Великобритании и СССР заигрывания с Гитлером был отчасти смыт совместной победой над фашизмом. Но грех был. И он тоже был совместным.
- А какое отношение это имеет к нашим молдавским реалиям? Зачем Майя Санду, на ваш взгляд, провозгласила траур по поводу Пакта Молотова-Риббентропа?
- Еще десять лет назад, в канун очередного юбилея Пакта Молотова-Риббентропа, Европарламент принял резолюцию, в которой предлагалось странам ЕС учредить День памяти жертв тоталитаризма и авторитаризма.
Все эти десять лет Молдовой правили власти исключительно правой ориентации. Сама Майя Санду входила в состав правительства. Почему призыв Европарламента дошел до Кишинева только через десять лет? Почему Майя Санду посчитала, что именно сейчас - самое время утвердить день траура и в Молдове?
Думаю, что это ассиметричная и эмоциональная реакция и на визит министра обороны России Сергея Шойгу, равно как и на само празднование 75-летия освобождения страны от фашизма. Вот вам – траур перед праздником! Вот вам – черная ленточка на рукав. И никаких встреч с министром обороны!
Послушайте, мы все – не маленькие дети. И очень хорошо соображаем, особенно тут в Молдове, о всяких там политических подтекстах самых разнообразных государственных визитов. Мы все догадываемся, что, когда приезжает Джон Болтон в Молдову, то в большей мере это визит к Майе Санду, чем к Додону. А вот, когда приезжает Сергей Шойгу – то все как бы наоборот.
Ну и в чем тут проблема? В том, что Сергей Шойгу представляет страну - правопреемницу исторической победы над нацизмом? Или в том, что он представляет правительство того государства, которое первым признало и новую коалицию, и правительство самой Санду? Или в том, что это визит в страну, отмечающую свое освобождение и не забывающую о своей благодарности за все то, что случилось 75 лет назад?
Получился такой довольно провинциальный и местечковый афронт. Где-то поаплодировали, кто-то сочувственно похлопал по плечу. Но в целом вышло жалко, не по государственному.
- Но ведь и сам факт освобождения Молдовы в 1944 году подвергается постоянной ревизии. Мол, вместо одной диктатуры пришла другая. Ничем не лучше предыдущей… Может быть, эта была та искренняя эмоция, которая двигала коллективным разумом правительства?
- Можно долго спорить о том, какая по своей природе власть утвердилась в Молдове после 24 августа 1944 года. Можно и нужно оплакивать жертв массовых депортаций 1949 года. Но мы точно знаем, что с 24 августа больше не уничтожали сотни тысяч наших граждан только от того, что они ромы или евреи. Мы знаем, что в 1945 году был основан Мединститут. В 1946 году – Государственный университет. И мы опять же точно знаем, что эти университеты были созданы не для советской знати и коммунистической элиты, а для тысяч молдавских девушек и парней, не мечтавших до этого о высшем образовании. Не хочу скатываться в советский агитпроп, но то, что с советским периодом у большинства наших граждан связано куда меньше разочарований, чем со всем тем, что наступило после 1991 года - очевидно. А потому люди тут праздновали и будут искренне праздновать и день 24 августа, и день 9 мая.
Хотите, чтобы люди реже оборачивались в сторону неоднозначного прошлого? Не находили вдохновения в событиях прошлого века? Дайте им надежду! Подарите мечту! Откройте план будущих перемен! Сделайте эти перемены реальностью каждого нового дня для максимального числа наших граждан!
- А в чем, как вы говорите, сходство между юбилеем Пакта Молотова-Риббентропа и празднованием столетия Сфатул Цэрий?
- В том, что в обоих случаях вынесение этих дат с экспертного на государственный уровень, с соответствующими указами и декретами, - это удар по историко-правовым основам современной молдавской государственности. Историко-правовые основы не ветошь, не некий бесполезный реликт. Речь не только о тех или иных границах нынешней Республики Молдова. Речь о самом обосновании ее существования.
Вот мы все хорошо знаем, что в том же приднестровском урегулировании все время повторяется одна и та же известная формула, о том, что восстановление территориальной целостности Молдовы должно произойти в границах Молдавской СССР на январь 1990 года.
Как только мы соскальзываем с темы о том, что современная молдавская государственность – правопреемница не Молдавской СССР, а какой-то там Молдавской Демократической Республики образца 1918 года, то появляются совершенно иные выводы. Приднестровье тут же говорит: «Ребята, до свидания, нас в никакой МДР - Молдавской Демократической Республике не было». Румыния тут же говорит: «Молодцы, МДР – это те, кто добровольно проголосовал за вхождение Бессарабии в Румынию». Наши недотепы конечно в этом случае блеют, мол, голосование было не добровольным, под дулом пулеметов, некоторых, не согласных даже расстреляли. В этом случае уже слышится закономерный вопрос и из Бухареста, и из Тирасполя: «А чего же вы тогда празднуете?»
С Пактом – продолжение этой же истории. Несмотря на то, что Бессарабия фигурирует в Пакте, несмотря на то, что Красная армия переходит Днестр почти год спустя после Пакта, воссоединение Бессарабии с СССР происходит не вследствие советско-германского соглашения. У этого события совершенно иная предыстория.
В отличие от Польши, стран Балтии и Финляндии, с которыми у СССР были подписаны разнообразные договоры, территория Бессарабии никогда не признавалась Советским союзом частью Румынии. А решение Сфатул Цэрий от 27 марта 1918 года не признавалось ни законным, ни легитимным. Достаточно вспомнить о том, что возникшая в составе Украины МАССР де юре объявляла своими западными границами реки Прут и Дунай. Хотя всем ясно, что де факто – это была Румыния.
28 июня 1940 года – да, воспользовавшись слабостью Румынии, да, не ожидая какого-либо противодействия Германии - СССР вернул свое. И по данному поводу не было никакого международного протеста. Более того, само румынское правительство согласилось с требованием СССР. Румынская армия, жандармерия, администрация без сопротивления покинули территорию Бессарабии.
Про содействие румынских пограничников Красной армии в организации переправ через Днестр – известно. Про активное либо пассивное сопротивление – нет.
А теперь главное. Оккупацией все это было названо в Румынии несколько позже. А именно 4 сентября 1940 года, когда вследствие государственного переворота к власти в Румынии пришел Ион Антонеску.
Иными словами, любые разговоры о советской оккупации Бессарабии 28 июня 1940 года можно вести не просто с позиции Румынии, но исключительно с позиции Румынии периода правления маршала Антонеску. Никакой иной, более комфортной позиции просто не существует. Последующие восточные границы Румынии были подтверждены Парижским мирным договором 1947 года. Тогда страны-победители СССР, Великобритания, США и Франция установили принципиально новые отношения с бывшими гитлеровскими союзниками - Румынией, Италией, Венгрией, Финляндией и Болгарией, определили международно-признанные границы этих стран. Восточной границей Румынии стала река Прут. Пересмотра этих границ не было и не предвидится.
Поэтому для любого современного молдавского политика, который говорит о советской оккупации, будь то для 1940 года или 1944 года, следует договаривать свой посыл до конца. В более искреннем и честном виде этот мессадж должен звучать так: «Я не признаю современную молдавскую независимость, я хочу вернуть Молдову, Черновицкую область и девять районов Одесской области Украины в Румынию, я отказываюсь от Приднестровья».
Все! И не нужно совершать столь длинные и извилистые комбинации – от Сфатул Цэрий к Пакту Молотова-Риббентропа.
Про власть и коалицию
- Марк Евгеньевич, давайте перенесемся к более современным реалиям. Вы почему-то так и не высказали своего мнения о первых 100 днях правления новой власти. Допускаем, что это мнение далеко не лестное. Тем не менее, что не так? Или – напротив – все у нас замечательно?
- Моя позиция совершенно не популярна. Впрочем, несмотря на это, она остается неизменной.
Власть, которая не смогла в первые часы после бегства Плахотнюка задержать членов правительства, судей Конституционного суда, запретить действие Демократической партии – является сообщником предыдущего режима. Невольным либо сознательным.
Все три коллективных фигуранта – правительство, Конституционный суд и Демократическая партия – с 7 по 14 июня открыто, перед лицом двух с половиной миллионов свидетелей участвовали в антигосударственном преступлении. В уголовном Кодексе есть, как минимум, статья 339 –я, которая описывает то, что называется захватом и насильственным удержанием государственной власти. Положения этой статьи напоминают краткий конспект события тех июньских дней. Перечитайте эту замечательную статью.
Но власть поступила иначе. Она не поняла, что ее никто не уполномочивал перешагивать через закон и проявлять душевность и милосердие к тем, кого еще вчера называли преступниками. Не задержали? Не посадили? – Тогда, будьте любезны, с той же парламентской трибуны извинитесь за все сказанное в адрес представителей режима, отмените Декларацию о захваченном государстве. Эта Декларация больше никому не нужна.
Можно, конечно, теперь устраивать всякие парламентские слушания на тему узурпации государственной власти. Слезно приглашать на эти слушания представителей Демпартии. Можно сокрушаться от того, что демократы прогуливают эти судьбоносные мероприятия. Кому-кому, а демократам как раз лучше иных ясно: теперешняя власть в Молдове ненастоящая. Они точно знают, что свергли Плахотнюка не Додон с Санду. А этих им бояться нечего.
- Быть может, спустя несколько месяцев следует быть менее категоричными в оценках нового правления? В обществе спектр мнений и суждений о новой власти довольно широк. Многие сочувствуют тому, что происходит, верят в перемены, надеются на них. Ведь никакой иной альтернативы действующей коалиции не было.
- Ну давайте попробуем быть этакими философами. Порассуждаем с разных сторон.
С одной стороны, про коалицию можно говорить то, что говорят в троллейбусах и на улице. - Цены растут. Налоги растут. Воры на свободе. Лучше не стало. Стало непонятнее. Нужно уезжать.
С другой стороны, можно говорить так, как говорят некоторые авторитетные аналитики. Мол, чего вы хотите? 100 дней – это ничтожно мало для каких-либо зримых перемен. Других писателей у нас нет. Поэтому давайте тихо терпеть.
Трудно не согласиться, что союз инфантильных хипстеров и профессиональных политических иждивенцев – это был единственный вариант выхода из многолетней политической трясины. И да – очень хорошо, что у внешних партнеров хватило сил и терпения сконструировать такую коалицию. А вот плохо то, что родившийся мутант не желает подавать обществу хоть какие-то оптимистические сигналы. Обе его головы публично брызжут друг в друга ядом, придумывают поводы для истерических претензий, заводятся до слез от постов в фейсбуке.
Зачем они это делают? – Бог его знает. От неопытности? – Вряд ли. От трусливого желания валить с больной головы на здоровую? – Возможно. Но, разжигая публичную интригу о том, какая из голов дурнее, они создают крайне рискованную ситуацию. Ведь желудок-то у этого двухголового создания - общий. И им является парламентская коалиция, парламентское большинство. И мы не видим в утробе этой коалиции какой-то особенной законотворческой программы. Чего они там придумывают? Как жить дальше?
Никакой деолигархизации нет. И не будет. Тут хоть сто, хоть тысячу дней давай. Тенденция очевидна. Идет простой передел наследства Плахотнюка, переманивание его людей, очередная перекройка государственных институтов под себя.
Вот другой яркий пример! Мы видим, что сейчас на выборах, во многих районах, по спискам той же Партии социалистов идут местные лидеры и примары от Демократической партии. В некоторых случаях, как раз те, которые между 7 и 14 июня подписали открытую декларацию о непризнании антиолигархической коалиции. Послушайте, у социалистов что нет своих авторитетных людей в регионах? - Они есть. Но ими цинично жертвуют во имя спасения демократов.
Во имя той же гуманной цели скоро начнется операция по спасению парламентской фракции Демпартии.
- А вы не допускаете мысли, что новой власти чрезвычайно не просто осваивать доставшиеся инструменты правления? Что выдача ордера на арест того же Плахотнюка – это ой какая не простая правовая процедура?
- О, да! Возможно, рано или поздно действующая власть отыщет какого-то нетрезвого прокурора, который все-таки рискнет выписать ордер на арест Плахотнюка. Но случится это, похоже, уже тогда, когда народ затоскует о Плахотнюке, как о меньшем зле. К этому все идет.
Но дело в другом. И это самое печальное. Россия, Евросоюз, США подарили нашей стране и этой власти сказочный шанс - пожить без международно-признанного злодея. Это была чудесная фора. Понимаете, у Молдовы и без Плахотнюка скопились практически неразрешимые проблемы. Проблемы неподъемной нищеты, экономической деградации, вымирания и депопуляции населения, распада среднего и высшего образования, системы здравоохранения. Плахотнюк и его режим были плохи в первую очередь от того, что не решали именно эти проблемы. И потому избавление от последствий правления Плахотнюка должно было стать самой быстрой, стремительной и преодолимой стадией для того, чтобы немедленно переключиться на системные и глубинные задачи. Задачи, с решением которых можно просто опоздать. Уже опаздываем. Все рушится, сыпется, выходит из строя, а они бредят о структурных реформах, инвестиционных климатах и глобальных геополитических проектах.
Новый симптом распада – вонь в Кишиневе. Драматизм ситуации не в том, что воняет, а в том, что в стране больше нет специалистов, которые точно и безоговорочно определят причину этого смрада. И это – приговор. Инженерный и экспертный потенциал исчерпан. «Последним из могикан» в отрасли водоснабжения и канализации глубоко за 60 лет. На теплоэлектроцентралях – та же картина. Последний ценный интеллектуальный ресурс – Академию наук – никто и не собирается возвращать к жизни после учиненного Демпартией погрома. Мы остаемся один на один без элементарной технической экспертизы всего того, что вокруг нас вырабатывает тепло, перегоняет электроэнергию, загрязняет воздух и реки.
И мы получается должны вот так беспомощно наблюдать, как рассыпается в прах инфраструктура, отказывают очистные, рушится канализация? Поезжайте в Сынжерей, Глодяны, Окницу, Сороки – сплошное аммиачное удушье. По всей стране импровизированные свалки, вырубка леса и лесополос, пиратские карьеры. Это проблемы, которые выпирают наружу, от которых уже не отвернешься, презрительно зажав нос. Которые не замаскируешь потоками болтовни и заумной бормотологии и талмудистики.
Извините, что я вам тут в основном про нечистоты говорю, а не про чудеса глобальной интеграции от Пиренеев до Камчатки. Просто вот знаете – есть в Окницком районе такой небольшой городок Фрунзе. Раньше там действовал сахарный завод, завод по производству лимонной кислоты и местная ТЭЦ. Потом все продали, перепродали и разорили. Люди – преимущественно пожилые - живут в многоквартирных домах, без канализации, без воды и тепла. Воду – техническую – им продают по пять леев за ведро. Хотите увидеть, что будет с Молдовой через пять лет, что будет с каждым из нас - посетите Фрунзе. Лучший способ убедиться в том, где мы находимся на самом деле.
Власть, все еще называющая себя новой, не воспользовалась предоставленной форой. Она изо всех сил симулирует неравную и вечную битву с олигархическим прошлым и бредит наяву какими-то взаимоисключающими благими пожеланиями.
Такая власть, конечно же, еще какое-то время просуществует. Важность селфи с начальниками из других, более успешных стран все еще является серьезным ресурсом для поддержки коалиции. Но уже очевидно – участники коалиции основные беды и проблемы видят друг в друге, а не в своей совместной некомпетентности, малодушии и лени. Как говорилось по другому поводу: они ничего не забыли и ничему не научились. У них был шанс сплотить общество, отвернуть его от ковыряния исторических болячек былых времен. Шанс упущен.
Почему Конгресс? Почему Гражданский?
- У меня давным-давно припасен вопрос. Еще с тех пор, когда Гражданский конгресс был этаким движением, родившимся по инициативе коммунистов. Сейчас этот вопрос еще более актуален. Откуда такое название – Гражданский конгресс?
- Все на поверхности. Название – это отклик на самый важный вызов переживаемого времени, на кризис партийно-политической системы, на кризис демократических институтов. Как так получается, что большинство общества всякий раз остается в дураках? Почему люди голосуют за партии, за отдельных депутатов, а избранные ими депутаты продаются и покупаются целыми фракциями? Как осуществлять гражданский контроль за властью между выборами? За властью и центральной, и местной? Как принуждать власть исполнять свои обязательства? Как объединяться так, чтобы действительно стать полномочными представителями большинства общества, того большинства, которому хуже всего? Как не стать карманным придатком очередного олигарха или наемником чьих-то внешнеполитических комбинаций?
Конгресс – сход, вече, собрание, место и способ принятия коллективного решения, а не исполнение каприза очередного вождя. Акцент на гражданственности – перенос внимания с узко-доктринальных оснований объединения людей на более жизненные, важные и актуальные темы.
Страдают от бедности, мракобесия, алчных судей, лютых цен и отравленного воздуха – и те, кто считает себя румынами, и те, кто считает себя молдаванами, и те, кто верит в Христа, и те, кто носит цветы к памятнику Ленина. Все эти различия между нами важны. И останутся важны. Но, если мы хотим со своими бедами разобраться, то нам следует как-то иначе объединяться. На более высоких и более требовательных основаниях. Поэтому Гражданский. Поэтому Конгресс! И расшифровка такая, все объясняющая – партия коллективного действия.
- В прессе было немало публикаций о том, что Гражданский конгресс – это еще один российский проект в Молдове. Мол, Москва раскладывает яйца по разным корзинам. Были прямо противоположные версии, но они казались менее убедительными. Итак, только честно – чьих будете?
- Знаете, очень грустно было наблюдать, как некоторые весьма достойные и известные люди, считали своим долгом, к примеру, мне заявить, что идея, мол, такой вот новой организации не плоха и даже востребована. Но лично он не хотел бы состоять в организации, которую финансирует Россия. Или лично он не хотел бы состоять в организации, в которой уже состоит уже известный ему, допустим, Вася Пупкин. Или он не верит в будущее организации, которая зачем-то произвела такую сложную и теоретическую политическую программу, мол, народу нужно дать нечто попроще. Или он не верит, что мы соберем подписи, потому, что для того, чтобы собрать подписи нужно много-много денег. Или он не верит, что народ пойдет за каким-то коллективном руководством, поскольку де всякому известно, что народу нужен лидер, вожак.
Мы с коллегами и соратниками довольны, что рискнули довериться своим представлениям о нынешнем положении в Молдове, о том, какой должна быть политика тут. И, не взирая на все эти скептические комментарии, пошли вперед.
Нет. Нас не финансирует Россия. И не может финансировать. Для того, чтобы не стать антироссийскими политиками в Молдове совсем не обязательно получать за эту миллионные взятки. И вообще наемниками быть не хорошо. Это притупляет политическое чутье, снижает инициативность.
К тому же себестоимость политического занятия в Молдове не столь значительна. Конечно же, если нет представления об объективном соотношении общественных интересов, нет понимания того, как связать воедино совершенно разных людей, если не думать об этом годами, то тогда – да, политическое занятие становится весьма затратным. Там, где следует убеждать, ты подкупаешь. Там, где следует бороться за репутацию, ты борешься за иллюзорный имидж и развешиваешь по всей стране дорогостоящие билборды. Там, где следует создавать организацию активных и неравнодушных людей, ты находишь главаря и просишь его за деньги создать свою стаю или гашку.
- И вы пошли, как водится, другим путем?
- Да, мы пошли самым сложным путем. Не стали покупать на местном рынке доживающие свой срок политические партии, а потом фальсифицировать избрание нового руководства в виде себя. Мы же сами сказали, что новая партия – не покупается и не продается? Значит нужно собирать подписи. А подписи – это всегда заявление о вступление в партию. Партии формально еще нет, а минимум четыре тысячи заявлений о вступлении ты должен показать.
- И как же собрать четыре тысячи заявлений в партию, которой еще нет? Действительно проблема!
Как получить тысячи заявлений? Для этого берется и пишется проект политической программы, выносится на всеобщее обсуждение. Это обсуждение дополнительно провоцируется. То есть впереди слово, идея, идеология. Мы по этому поводу шутку придумали, переиначив известный анекдот: «Идеологию придумали немцы, чтобы денег не платить».
Никто до нас по такому пути не шел. Зато мы берем в руки проект программы и разъезжаемся по весям, селам и районным центрам. Встречаемся с людьми – в домах культуры и на заправках, в сельских дворах. В итоге мы не только подписи собираем, мы создаем настоящие, действующие, живые организации. Сейчас по всей Молдове идут наши районные учредительные конференции, избирается районное руководство, избираются делегаты на учредительный съезд, вносятся предложения по проекту программы и устава.
Очень-очень скоро у нас будет как минимум двадцать две полноценных районных организации. От гигантских, таких как в Окнице, где в Гражданский конгресс вступило около полутысячи человек до нескольких сотен, как в Кагуле или Хынчештах.
Очень важно, чтобы люди, вступающие в Гражданский Конгресс, видели, что их уже много, что они все настоящие, подлинные. Но еще важнее, чтобы с самого начала они чувствовали, что на этот раз ими не попользуются и швырнут, что теперь все будет иначе. И что именно их активное участие – главная гарантия такого положения дел.
- Вы нашли практический ответ на поставленный вопрос? Или это пока только умозрительные пожелания?
22 сентября мы провели в некотором смысле очень рискованное мероприятие. Дело в том, что на съезде мы примем три документа – политическую программу, устав и план действий на пять лет «Молдова 20-25».
Так вот мы решили, чтобы те части плана, которые связаны с региональным развитием, основывались на требованиях и предложениях с мест, а не выдумывались в кишиневских кабинетах.
Мы решили, что нужно собрать некий региональный съезд инициативных групп Гражданского конгресса. Начали с севера. Объявили сбор в Дрокии. Зал в пятьсот человека был забит до отказа. Приехали все. Дискуссия прошла очень откровенная. Теперь готовим съезд инициативных групп юга Молдовы. Там, понятно, во многом иная проблематика, но принцип ее рассмотрения тот же – коллективная дискуссия, обсуждение и только потом появление программного документа.
- Да, несколько неожиданно все это звучит. То есть вы категорически настаиваете на том, что вам удается с самого начала сформировать политическую партию не кишиневского асфальта, а с глубокими региональными корнями?
В некотором смысле перебор с региональными корнями действительно имеет место. В ущерб Кишиневу. Возможно это некоторые организационные эффекты наших былых замашек, когда социальная и кадровая основа партии виделась в первую очередь в регионах, на местах. Но и в Кишинев мы войдем с очень интересным и конструктивным предложением. Таким, от которого будет сложно отказаться. Пусть только тут закончатся местные выборы и политическая атмосфера вновь начнет располагать к диалогу и дискуссиям.
- Марк Евгеньевич, вы не ответили на мой вопрос. Итак, повторяю еще раз: «Чьих будете?»
- Ой, пафосного ответа – типа мы за народ, за Молдову, за страну – не будет. Так говорят все. И веры этим словам больше нет.
Мы действительно в некотором смысле служим интересам другой страны. Той, другой Молдове, которая должна придти на смену нынешней. Той, которую еще предстоит построить. Нынешнюю Молдову уже просто низвергли до основанья. Так что вариантов у нас не много.
В этом смысле мы, скорее, из будущего.
Служим только ему.
Все равно пафосно получилось. Но это – правда.
